Штирлиц посмотрел в окно. За окном шли мужики в фуфайках и несли лыжи.
— Фуфлыжники — подумал Штирлиц.
Штирлиц протянул руку врагу, но повар ударил его черпаком по руке и сказал:
— Рагу еще не готово!
На стене явочной квартиры Штирлиц увидел надпись:
— Явка провалена.
— Явка провалена — догадался Штирлиц.
— Вчера здесь было написано просто:
— Явка.
Штирлиц с Мюллером поздно вечером выходят из ресторана.
— Послушайте, Мюллер, давайте снимем девочек?
— Мягкое у вас сердце, Штирлиц. Пусть до утра повисят.
Штирлиц подошел к цветочному магазину и поднял глаза — это были глаза профессора Плейшнера.
Дом Штирлица окружила рота эсэсовцев. Постучали в дверь.
— Меня нет дома — ответил Штирлиц.
— Они уехали. Вот уже третий месяц талантливый разведчик водил за нос имперскую службу безопасности.
Проходя коридорами Гестапо, Штирлиц обратил внимание на пристальные взгляды фрицев и понял, что его раскрыли.
— Единственное, чего он не мог понять, что же всё—таки выдало его, то ли звезда Героя Советского Союза, то ли ППШ, висевший у него на шее, то ли волочащиеся за спиной длинные стропы парашюта.
— Штирлиц никогда не испытывал ностальгии по Родине. Он привык к Германии, полюбил баварское пиво, ездил на «Мерседесе», разговаривал и даже думал по—немецки.
— Но вокруг было так много советских шпионов, и Штирлицу поневоле приходилось притворяться, что он с удовольствием пьет «Столичную», курит «Беломор», жрет тушенку и тоскует по русским березкам. . .
— В любой компании Штирлиц сразу же становился заводилой.
— Водила был его телохранителем.
Штрилиц шел по улице. Внезапно на его пути оказалась лужа.
— По хрен, — подумал Штирлиц. Но лужа оказалась по уши.
Штирлиц шел по вечернему Берлину с красным флагом в руках. Навстречу ему ехали зсзсовцы на мотоцикле.
— «Рокеры» — подумал Штирлиц.
— «Неформал» — подумали зсзсовцы.
Кэт рассматривала в зеркало пятно на шее.
— Это засос, подумала она, вспомнив, как вчера Штирлиц дал ей по шее за то, что она передала СОС открытым текстом.
— Штирлиц, как Вы относитесь к женщинам? — спросил Борман.
— Никак. Я отношусь к мужчинам. — скромно ответил Штирлиц.
Штирлиц вышел от Шелленберга и сел в машину.
Там его ждала Кэт.
— Все, — сказал Штирлиц, — можно трогать.
— Ого—го! — потрогала Кэт.
Берлин, весна 1945. Очередь за хлебом. Стоят Гитлер, Гиммлер, Мюллер, Борман. Вдруг выбегает Штирлиц, всех расталкивает и покупает батон.
Мюллер ему говорит:
— Штирлиц, как вам не стыдно, здесь же люди и постарше вас стоят.
— А вы что не видите:
— Герои Советского Союза обслуживаются вне очереди!
— В прошлом году Штирлицу присвоили новое воинское звание и дали папаху.
— Пах болел до сих пор.
Гулял Штирлиц по осеннему лесу, и вдруг наткнулся на сук.
— Шли бы вы домой девочки, поздно уже.
— Штирлиц ел картошку в мундире.
— Война кончилась и он не боялся его запачкать.
Штирлиц погладил кошку. Кошка умерла.
— Странно подумал Штирлиц и плюнул на утюг.
Когда утром Штирлиц вышел на улицу, он увидел, что профессор Плейшнер о чем—то оживленно беседует с дворниками.
— С утра нажрался подлец, — подумал Штирлиц, отгоняя Плейшнера от своей машины.
