— Рабинович, зачем вы распускаете слухи о том, что в могиле вашей тещи зарыт клад?
— Шо б ей и там покоя не было!
В Одессе бармена спросили:
— Хаим, че ты не доливаешь?
— Я стар и плохо вижу.
— Тогда почему ты не переливаешь?
— Я же не слепой.
В Одессе:
— Скажите, этот трамвай идет в центр?
— Этот трамвай идет в центр, но сейчас он идет в парк.
— Тоже мне, нашел время для прогулок в рабочее время.
Одесса. Привоз.
— Да что ж у вас огурцы такие страшные?!
— Женщина, я вашу внешность в ответ не оскорбляю, хотя есть куда…
— Нет, нет, Наум Соломонович, я уже похоронила трёх мужей и твёрдо решила, что лучше уж мне остаться вдовой.
— Роза Марковна, а давайте попробуем в четвёртый раз! Может быть, теперь таки всё получится наоборот?
— Цилечка, я по тебе так соскучился!
— Семочка, мы ж сегодня, таки, уже хорошо виделись.
— Цилечка, у меня молодой организм, он таки может скучать по нескольку раз в день.
— Мойше! Я видел тебя вчера в очень интересном положении!
— Да? И в каком ты видел меня интересном положении?
— Ой, ты стоял на мосту и чесал свои яйца!
— Было бы интересно, если бы я стоял на своих яйцах и чесал мост!
Очередь у пивного ларька в Одессе. Возмущенный возглас:
— Почему не доливаете?!
Возмущенный ответ:
— Потому что не разбавляю!
— Господин Рабинович, здравствуйте. Тысяча лет и зим, где вы пропали? Как же вы изменились. Раньше вы были толстый, низенький, почти без волос, а теперь стали высоким, худым и волосы кучерявые.
— Я не Рабинович!
— Так вы и фамилию переменили?
В Одессе быстро поднятое не считается упавшим!
В одесской опере.
— Почему этот господин во фраке всё время угрожает палкой той даме, что на сцене?
— Шшш!.. Он ей не угрожает, он дирижирует.
— А если не угрожает, почему она так вопит?
Учительница:
— Циля Израилевна, Сему надо мыть. От Семы плохо пахнет!
Родительница:
— Марья Никитична, Сёму надо не нюхать. Сёму надо учить!
По Дерибасовской идет старый еврей. Навстречу ему мальчик, и, показывая на расстегнутую ширинку, говорит:
— Дяденька! У вас там какая-то тряпочка висит.
Старый еврей, глядя вниз:
— Тряпочка, тряпочка! Раньше это была гроза Одессы! А теперь — тряпочка.
Одесса. На балкон выходит мама и кричит:
— Аркаша! Домой!
Мальчик поднимает голову и кричит в ответ:
— Я замёрз?
— Нет! Ты хочешь кушать!
Еврейская семья. Абрам спрашивает жену:
— Софа, а шо оно воняет?
— Роза.
— А шо, завяла?
— Та нет, переодевается…
В одесском театре раздается истошный мужской голос с последних рядов:
— Врач! В зале есть врач?
Перепуганные артисты останавливают показ пьесы, а тем временем раздается голос с передних рядов:
— Да, я врач, что случилось?
— Не правда ли, прекрасный спектакль, коллега? — вопрошает интеллигентный голос навеселе.
Мама укладывает спать маленького Фиму. Тот плачет. Она поет ему колыбельную — ребенок плачет, поет вторую — плачет, поет третью, четвертую… Мальчик открывает глаза и говорит:
— Мама, я понимаю, вы отлично поете, но мне бы поспать!
Приезжий спрашивает одессита:
— Вы не знаете, как идти на Привоз?
— Ха! И он ещё спрашивает: «Как идти на Привоз?»! С деньгами!
Пенсионеры в одесском парке Шевченко.
— Я уже двенадцать лет импотент.
— Я — восемь.
— А я (стучит согнутым пальцем по скамейке) чтоб не сглазить, всего три года!
В одесском магазине у еврея-продавца покупательница спрашивает:
— Послушайте, вы говорите, что это чистый хлопок, а на бирке написано: «синтетика»?!
— Мадам, это же мы моль обманываем!
Один прохожий спрашивает другого:
— Простите, вы не подскажете, как пройти на Дерибасовскую?
— Ах, молодой человек, вы, наверное, впервые в Одессе. На Дерибасовскую не ходят, на Дерибасовскую гуляют постепенно…
