— 840 в минуту?! — А что, надо было в минуту считать что ли? — А ты как считал? — Ну, просто считал, пока не сбился… Так, ладно, я пошел пересчитывать…
«Пихта» женского рода, а «пих» — мужского.
— «Пыя»? Или «пуя»? — И пую найдем! — А… Туя!
А где картинка, почему не идет эфир? Камиль?
— А если он перезвонит в администрацию президента и спросит — кто с ним разговаривал? — Сань, я не хочу тебя расстраивать, но он же все равно к нам попадет…
— А он нормальный мужик, душевный. — Ага, но только если он правду узнает, то душевно тебе ноздри вырвет и на кол посадит. — Иди ты сам на кол! Скотина!
— А от кого муж-то ушел? — Ни от кого! У Нонны все нормально!
— А что, сынки, никто не знает, сколько верст до Челябинска? — А вам зачем? — Видение у меня было: явилась Маргарет Тэтчер и говорит, «Иди, Иннокентий, в Челябинск, улица Ленина, дом 16, ждут там тебя!» Третий раз уж является, надо сходить.
Алло, это Ливия? Это Слава и Леша. Езжайте все в Боливию! Ливия предупреждена…
— Атаман Парамонов! Хто здесь главный? — Я? — Неправильный ответ! Главный здесь я! Кто разрешил концерт? — А почему мы должны..? — А потому что всё в этом городе согласовывается со мной. — Но свобода слова…
— Батюшка, как вы себя чувствуете? — Невсево… — В каком смысле, батюшка? — Чувствую себя НЕ всего!
Беременная женщина в толпе… Это потрясающий режиссерский ход!
— Был на сцене. Там очень хорошо. Но очень медленно. Шел оттуда минут сорок. Почему у нас сцена так далеко, а не так близко? — Эй, как тебя зацепило!
— Вот вы смеётесь. — Я? Плачу.
Вот я тебя предупреждаю, Саш: вот казаки построят нас на палубе и спросят: «Кто начальник штаба? Кто?! Начальник штаба?!» — вот я тебя предупреждаю, Саш — я молчать не буду!
— Вспомнил! Есаул хотел Волгу переплыть. Есаула-то спасли, а купель потонула. — Страшная, нелепая смерть. — Давай без этого мультипликационного юмора, а, сынок!
— Грузинские трио «Волжане». Кстати, нам повезло, что сейчас они здесь. Потому что фрукты продадут и уедут! — Сан Саныч, я сейчас вас убью!
Да, я наш кандидат Игорь Владимирович. Это для меня большая неожиданность — еще вчера я не знал, что буду губернатором. Я вообще-то собирался идти в баню сегодня, но для Иммануила Гедеоновича я готов на все!
Дайте мне микрофон и уходите! Мне есть, что им сказать!
— Ель. — Что ель?! — Хвойное дерево на «п» — ель. А поэт — Есенин. И не «К няне». «Письмо к матери». Какая ж фигня, Господи, какая ж фигня!
Если вы выберете меня губернатором, я добьюсь законодательного запрещения производить сковородки с ручками!
Зачем, зачем я это сделал? Зачем я пять дней не пил — кому это было нужно?!
— Значит так. Для деревенского ролика нужен дед, коза, завалинка. Игорь Владимирович приобнимет деда и скажет: «Не горюй, Иван Митрофаныч, поднимем село!» — А обязательно, чтобы звали Иван Митрофанович? — Да, а козу — Зойка! Здесь мелочей не бывает!
И благодать Господня снизойдет на тех, кто поставит в своих бюллетенях крестик… или любой другой знак напротив фамилии нашего кандидата.
И позвольте мне от лица командования округом вручить Игорю Владимировичу макет противолодочной мины. Вот точно такой же миной, только меньше, но другой, дельфины, воевавшие на нашей стороне, взорвали немецкий крейсер Гюнтер Нэцер.
Извините, где здесь туалет? — Как сказал классик, вам — везде!
— Как думаешь, если водку до минус сорока заморозить, то в ней чего — градусов совсем не будет? — Тебе какая разница? Ты же ее пить все равно не сможешь! — Я ее грызть буду!
— Как их можно перепутать — они же разного цвета! — Я дальтоник. — Ну и что, что ты дальтоник, ты что, красный от зеленого отличить не можешь?!
— Кстати, Саша, насчёт опоздания: мы вот только что отплыли. — Как отплыли? Но это же бардак. — Зато ты главный.
Максим, ты опять пьёшь? — Я дегустирую.
— Может, действительно, сейчас по пиву, а завтра с чистой головой… — Железная логика — сейчас по пиву, а завтра с чистой головой.
— Мы забыли предупредить Ливию. — О чем? — Как?! Ее же будут бомбить! Пусть они эвакуируют население. — Пусть. А куда? — В Боливию. Ее бомбить не будут.
Мы на это глаза придподзакрыли, а можем что? Придподоткрыть!
— Наша гордость — коньячный напиток «Звездная ночь». Покатайте его по нёбу, и вы почувствуете тонкий и вместе с тем насыщенный аромат. — Налей побольше, чтобы было, что покатать!
Наши отношения с другими народами налаживаются и будут налаживаться! Отставить. «Ложить» неправильно — правильно «класть»! Накладываются и будут накладываться!
— Нет, посадят только меня — потому что я за все отвечаю. — Саша, не переживайте — посадят всех…
— Они что — живьем работают? — Ну, да — вот же они…
— Понимаешь, Боренька, нефть у вас нашли! Ага. Да. И никель! — Какой никель… — Норильский!
— Простите, а где-то есть европейская розетка? — В Европе…
Ребята, давайте так: «Я разрешу вам бухать!» И все избиратели — наши!
Ребята, я не хочу сеять панику, но это — ужас!
С каждой минутой во мне крепнет убеждение, что на нас конкретно наехали…
Саш, а ты чё такой смелый? Саш?
Саша, а устроить переворот в Сомали не должны мы, а?
— Секундочку — это я от тебя ушел — собрал вещи и ушел! — Ха-ха, да — после того, как я тебя выгнала! — Ты меня выгнала?! Хорошо. Ты меня выгнала… И слава богу, что это произошло.
Скоро выборы. Голосовать можно за кого угодно. Но зачем за кого угодно, когда у нас есть свой, можно сказать, потомственный военный, внучатый племянник заживо репрессированного маршала Блюхера и Тухачевского, Игорь Владимирович Цаплин!
— Слава, с кем ты хочешь жить? — С Жанной Фриске. — В общем, будешь жить с Максимом. — Да, не лучший вариант.
— Слушай, а Сергей Абрамов — это кто? — Вик, ты чего, вот же — пароход!
Слушай, барашка, я тебе в третий раз повторяю: не надо! В четвёртый раз повторять не буду, потому что будет не надо.
— Слушайте, а какой пульс должен быть во время пробежки? — Ну не знаю — ударов 150. — Да? А чего у меня 840?
— Слышишь, Федь, а что, Сергей Абрамов — еврей что ли? — Абрамов? Абрамов — да, а Сергей, думаю — нет.
— Солдатики, дорогие мои, вы служите и знайте, что вас ждут. Матери ждут своих сыновей, сестры ждут братьев, тети — этих… дядей, а я жду Володьку… Он ведь вернется, правда? — А служит где? — В Караганде… — Казахстан… Там пока спокойно, товарищи. Вернется!
— Сыграют все — демонстрации, голодовки… — Это же, наверное, дорого? — Я тебя умоляю — они в театре вообще ничего не получают. Голодать будут за еду!
— Трудно передать те чувства, которые мы чувствуем сейчас, вот это чувство, которое охватывает, через него ощущается некое какое-то… — Давайте выпьем!
Ты же у нас на третий срок идешь, что, в общем-то, неправильно. Мы на это глаза приподзакрыли, а можем — что — приподоткрыть!
— Ты сам-то в армии служил? — Да… Нет… А что — нужно? — Тебе — нет!
— У нас прекрасные стартовые позиции: кандидат-массажист, сейчас занят — ищет розетку; предвыборной программы нет, с прессой не договорились, на все — семь дней… — Уходим. — Конечно… — А деньги?! — Остаемся. — Конечно…
— Успокойся, эфир уже был! — Да? И что сказали? — Что руководитель проекта проспал эфир. — Правильно, молодцы… Что?!
Федор, простите, мы что-то такое с вами покурили… Я последние 10 минут вдыхаю-вдыхаю и вообще не выдыхаю! Так надо?
Это потому, что ты подонок, и всегда таким был. И правильно я от тебя тогда ушла!
— Я творческая личность! Могут же у меня быть какие-то увлечения! Ну, я же ему не изменяю! — Как это? — Ну, духовно не изменяю… Короче — не будь мещанкой!
