Штирлиц шел по улице и поднял глаза. Это были голубые глаза пастора Шлага.
Штирлиц упал с десятого этажа и чудом зацепился за балкон. На следующий день чудо распухло и мешало ходить
Лампа светила, но света не давала. Штирлиц погасил лампу и Света дала.
Мюллер шел по улице. Вдруг ему на голову упал кирпич. «Вот те раз,» – подумал Мюллер. «Вот те два,» – подумал Штирлиц, бросая второй кирпич.
Мюллер шел по лесу и услышал стук. «Дятел,» – подумал Мюллер. «Сам ты дятел,» – подумал Штирлиц, сворачивая рацию.
Штирлиц рассказал пошлый анекдот и вогнал Мюллера в краску. «Смотри, какой чувствительный»,– подумал Штирлиц и закрыл бочку.
Штирлиц вошел в ресторан, подошел к столику и решил снять китель. Фрау Киттель не снималась.
Из окна дуло. Штирлиц подошел к окну. Дуло исчезло.
Штирлиц выстрелил в упор, упор упал.
Гестаповцы ставили машину на попа. «Бедный пастор,» – подумал Штирлиц.
Радистка Кэт села в машину и дала газу. Она не знала, что Газ работает на абвер.
Штирлиц бежал скачками. Скоро качки отстали.
Штирлиц знал наверняка. Но Наверняк не знал Штирлица.
Штирлиц сунул руку в карман. «Это конец, где же пистолет?» – пронеслось в его мозгу. Пистолет был в другом кармане.
Штирлиц выстрелил Мюллеру в голову. Пуля отскочила. «Броневой,» – подумал Штирлиц.
Пуля попала Штирлицу в голову. «Разрывная,» – раскинув мозгами, догадался Штирлиц.
Штирлиц склонился над картой. Его неудержимо рвало на Родину.
Штирлиц заложил ногу за ногу. На следующий день Ногу-за-ногу забрало Гестапо.
Штирлиц сел в раскоряку. Раскоряка завелся и поехал.
Штирлица бил озноб. Озноб служил в Гестапо.
Штирлиц встал спозаранку и дернул занавеску. Он не знал, что Позаранку и Занавеску – румынские разведчицы.
В попыхах Штирлиц оставил секретные документы. На следующий день в Попыхи нагрянуло Гестапо.
Штирлиц топил печку. Через час печка утонула.
Штирлиц шел по лесу и увидел голубые ели. Когда он возвращался, голубые уже пили.
Встретив гестаповцев, Штирлиц выхватил шашку и закричал: «Порублю!» Гестаповцы скинулись по рублю и убежали.
Штирлиц надел шляпу набекрень. Набекрень ушел домой без шляпы.
«Трогай,» – сказал Штирлиц шоферу. Шофер тронул и Штирлиц поехал.
Штирлиц порол чушь. Чушь отчаянно визжала.
Штирлиц приехал в Гестапо навеселе и поставил весело под окнами кабинета Мюллера.
Штирлиц пришел к выводу. Но Вывода не оказалось дома.
Штирлиц был извращенец. Поэтому во Вращенцах ему поставили памятник.
Штирлиц сидел в машине. А в это время в бункере глубоко под землей Гитлер оттягивал свой конец.
Штирлиц кормил немецких детей украдкой. От украдки дети пухли и дохли.
Штирлиц вышел наружу. Ружа была тайным агентом польской инфанты.
Штирлиц выстрелил вслепую. Слепая упала навзничь. Взничь пискнул и убежал.
До Штирлица не дошло письмо из Центра. Он перечитал еще раз, но вся равно не дошло.
Штирлиц отстал от жизни. Жизнь, наконец, вздохнула свободно.
Штирлиц шел наискосок. Искосок трусливо пятилась к стене.
Штирлиц испытывал неудобство. Неудобство было твердым и не гнулось.
Штирлиц стрелял с двух рук – с одной «Кэмел», с другой – «Мальборо».
– Сдачи не надо! – сказал Штирлиц, увидев, что Плейшнер хочет спрыгнуть с дачи.
Штирлиц глядел на Мюллера с вызовом. Мюллер перечитывал полученный из Штатов вызов и заливался счастливым смехом.
