Рождественская сказка о любви
Тем временем на улице шел снег. Прохожие раскрывали зонты, надеясь, что на рождество получат в подарок одеколон, носки, стиральную машину, вазу, романтический вечер, электрическую бритву, компьютер, поездку в дом отдыха, солярий, утраченную любовь, чудо. Они раскрывали зонты, спасаясь от снега, точнее от атмосферных осадков. Так это было в Москве, Иркутске, Париже, Нью-Йорке, Лондоне, Амстердаме…
На покрытых сугробами холмах в просторных обсерваториях звездочеты ждали новой звезды, перекатывая на губах уже готовое имя. Но небо было затянуто тучами, шел снег, и звездочеты брали в руки белые перья, в сотый раз проверяя правильность длинной математической формулы. Застенчивая луна, прячась за веером плавно текущих метеоритов, смотрела на Землю, различая смутные русла рек, провалы морей, узоры воздушных потоков, вечерние огни городов, блики солнечных батарей на крыльях орбитальных станций, надеясь на новое прикосновение человеческой стопы. Так земля ждала своего Адама, Адам ждал Еву, Ева ждала Змея, Змей ждал спелых яблок, ангелы — волхвов, прохожие на улицах — своего рождественского чуда.
Из продрогшего подъезда вышел Человек, в буро-коричневом шарфе, неказисто обмотанном вокруг шеи, короткой меховой куртке, с зажеванной дымящей сигаретой, сжатой бледно-розовыми губами. Он поднял воротник, и, спрятав руки в карманы, слился с ритмом людского потока. Говорят, каждому, хотя бы однажды, встречается Иисус Христос. Может быть это был разговорчивый турецкий мальчишка, с достоинством начищавший туристам ботинки на центральной площади Стамбула. Или лесник, зовущий проезжих отведать мацони в свой небольшой домик на берегу озера Рица. Возможно, им был ярославский зэк с искалеченными от пуль ногами, прислонившийся к забору возле трассы Москва-Архангельск, и останавливающий прохожих, чтобы опрокинуть с ними стопку другую за его вчерашнее тридцатитрехлетие. Может быть это был, может быть им будет…
Человек шел по оживленному проспекту, украшенному светящимися гирляндами, вглядываясь в лица суетящихся туда-сюда людей, бутафорских дедов морозов, предлагающих зайти за расцвеченные огнями витрины того или иного магазина. Он заходил в них, блуждал по просторным галереям бутиков, супермаркетов, универмагов, под презрительные, испуганные, интересующиеся взгляды продавцов, переворачивая в кармане двухрублевую монетку. Выходил, шел дальше, останавливался, закуривал, что-то спрашивал случайно выпавших из толпы, шел дальше.
Большие города приятны тем, что в них можно потеряться, раствориться, как истина в вине, железо в крови, индийская специя в ядовитом бульоне, кадр в фильме Тарковского, силуэт в морозном узоре витража, сюжет в китайской книге перемен, сигаретный дым в легких, неверный голос в детском хоре, выверенное словечко в неспешном разговоре в одном из ночных кафешек. В большие города приятно приезжать, неспешно по ним гулять, неожиданно уезжать. Город — чудесная интерпретация одинокого человека.
Он шел, немного сутулясь, вспоминая прошлое рождество, рождество до, рождественские сказки, стихи Бродского, исчезнувших подруг, свежие новости. Вокруг мелькали фары проносящихся автомобилей, куртки и шапки прохожих, чуть ближе к небу перемигивались вечерние окна. Из одного из них еле слышно доносилась музыка. Человек остановился, пытаясь уловить, отделить эти звуки из общего городского шума. Кто-то играл на фортепьяно. Странная мелодия, медленно клубящаяся по воздуху, словно струйка дыма, секунду назад касавшегося чьих-то губ. Вереница черных и белых клавиш, плетение легкого шелкового шарфа вокруг шеи неровного ритма басов. Ветер, перебирающий струны сентябрьского дождя, шелестящий безвозвратно желтым. Человек стоял посреди заснеженного проспекта и слушал. Не склонные удивляться, прохожие бережно его обходили. Один из них остановился рядом, посмотрел наверх, не нашел там ни телевизионного щита, ни вифлиемской звезды, поправил наушники и поспешил дальше.
Да, люди теряют способность удивляться, надевая штаны, рубашки, галстуки, шерстяные кофты, шубы, маски из папье-маше. Открываются новые планеты; в пустыне начинают литься водопады; ученый изобретает искусственного ученого; день сменяет ночь; Россия целых четырнадцать дней находится вне календаря между старым и новым годом; в южной Африке живет племя, у которого вообще нет понятия времени; кто-то где-то зачем-то стреляет из автоматов; боги мертвы; снег — это небо, тающее на языке; Библия записана человеком; у каждого есть инстинкт самосохранения; люди обладают памятью; человечество знает, что произойдет в 2030 году; есть похожие лица, но нет одинаковых глаз… Каждый продолжает ждать чуда, не подозревая, что может его не заметить.
Человек не спеша разбрасывал ботинками снег, присев на холодную скамейку напротив резного фасада старого здания. Он думал, что кто-то так же сидел здесь десять, двадцать, триста лет назад, так же разглядывал окна, распределял в уме подарки, ждал кого-нибудь, на что-то надеялся, чего-то хотел. И десять, двадцать, триста лет назад оставалось несколько дней до Рождества, волхвы перебирали ногами горячий песок, ангелы смягчали Марии схватки своими песнями, плотник Иосиф строгал колыбель, и небольшая звезда постепенно становилась ярче. Из года в год, все вновь и вновь. Сменялись только люди, лица…
Улицы, дома, жители — все находилось в ожидании чего-то, что в общем-то уже известно. Жизнь — это движение к чему-то уже известному. Рассыпающаяся, кружащаяся, танго, вальс, разухабистая народная песнь, шарманка, лирическая баллада. Праздничный хаос, мельтешение снежинок зимой, безудержное цветение монгольской степи весной, непредсказуемое переплетение железнодорожных путей летом, проливные дожди с громом и молниями осенью.
Человек сидел на замерзшей скамейке, вглядываясь в мелькающие лица проходящих мимо, пытаясь разгадать их истории, судьбы. Курил, крутил в замерзших пальцах упавший с чьего-то праздничного букета цветок, который ему некому было подарить. Он решил отдать его первой встречной, но ей оказалась сгорбленная старушка, собирающая стеклянную тару по публичным местам и помойкам. Она, конечно, была очень рада, но спросила, не собирается ли он пить пиво, чтобы оставить ей пустую бутылочку. Кто-то еще, проскальзывал, останавливался, присаживался, стремился дальше.
В этом маскараде масок, веренице лиц, было нечто знакомое. Точнее, вдруг человеку показалось, одно из них. Говорят, каждому, хотя бы однажды, встречается Иисус Христос. К скамейке подошла стройная девушка, с легким румянцем на красивом лице, на секунду замерла и опустилась рядом с Человеком на обычную, покрытую белыми перьями скамейку одного из центральных проспектов Москвы, Иркутска, Парижа, Нью-Йорка, Лондона, Амстердама… Она попросила закурить, посмотрела наверх и сказала, что идет снег. Человек поднял голову, и они некоторое время следили за медленным колыханием белых точек во влажном предпраздничном воздухе. Он вынул из теплого кармана руку и протянул вперед. Кто-то бросил к его ногам монету. Но Человек смотрел, как маленькие, исчезающие звездочки ложились на его ладонь и таяли. Девушка встала и растворилась в вечно шевелящейся толпе, которая, прячась под зонтами от атмосферных осадков, ожидала рождественского чуда.
Человек поднялся, поправил воротник и слился с ритмом людского потока.
Слёзы любви
Как-то раз бабушка застала внучку, плачущую навзрыд. Девушка не хотела раскрывать причину своего расстройства, но разве возможно что-нибудь утаить от любопытных старушек? После долгих уговоров, внучка сдалась и поведала свое горе: оказалась, что она поссорилась со своим парнем.
Девушка ожидала, что бабушка сейчас будет успокаивать ее, приговаривая «нашла, чем портить себе нервы!», «брось, забудь, до свадьбы заживет», «да этот негодяй не достоин ни одной твоей слезинки!» и другое тому подобное. Но вопреки ее ожиданиям, бабушка, улыбнувшись, сказала:
— Ты, эдак, особо не убивайся по этому поводу, а вот плакать можешь, сколько твоей душе угодно, эти слезы лишь укрепят твою любовь.
Девушка вопросительно подняла заплаканные глаза.
— Как бы тебе пояснить?..- задумалась бабушка. К слову скажу, она была, если по научному, типичной представительницей эмпириков, а иначе – никаких заумных теорий не признавала и в своих объяснениях опиралась исключительно на практику и опыт. – Представь, что время (кстати, заметь, я далеко не первая к такому сравнению прибегаю) – это вода. Была бы твоя любовь приторно-сладкой, засахаренной, она испытание временем не выдержала бы. Опустишь ее в воду, весь сахар раствориться, и станет она пресной, быстро тебе приесться, а равнодушие – гибель для любви.
Другое дело, если встречает любовь на своем пути препятствия, ссоры, слезы. Все продукты в воде-то и засаливаются. Свежий огурец и двух дней не пролежит – завянет, а вот соленый храниться будет во стократ дольше. Так и твои слезы нужны для засолки любви, продления ей жизни. Да и вообще, я думаю, настоящей любви без слез не бывает, это ее неотъемлемая часть.
На этот раз бабушка ничего не стала объяснять словами. Она просто взяла листочек бумаги, сложила пополам, вырезала капельку-слезинку и протянула ее внучке, предложив развернуть. На ладони девушки красовалось маленькое бумажное идеальной формы сердце.
Принцесса в зеркале
Принцесса в зеркале была опасней любого чудовища. От её улыбки сходили с ума и теряли головы, а ей было все равно. Её сердце, твердое как камень и холодное как лед, уже давно перестало что- либо ощущать. Боль и радость, любовь и ненависть – эти чувства в полноте своей были ей недоступны, она слышала только их отголоски – слабое эхо истинных переживаний.
Её красота завораживала, заставляла людей смотреть ей вслед; не один смельчак хотел стать её принцем — она называла таких своими игрушками — и она знала конец таких встреч наперед. Собственно говоря, конца-то никакого и не было. Она, вдоволь наигравшись с очередной своей игрушкой, просто уходила в туман, растворялась в воздухе.
Она приносила с собой разрушение, ибо красота – страшная сила. Зараженный ядом её любви уже никогда не мог забыть её. В чью-то жизнь она врывалась, словно ураган, и также быстро исчезала, оставляя после себя лишь руины души; других же, особо стойких, она влюбляла в себя потихоньку, как вода точит камень, по крупице ломала их независимость, привязывала их к себе сначала тонкими, как паутина, нитями, которые после превращались в канаты. И тогда этот кто-то, когда-то гордый и смелый, а теперь ослепленный и покорный, доверчиво падал в бездну любви, ожидая там встретить её, свою Принцессу, но она лишь молча и бесстрастно наблюдала его падение. Однажды должен был появиться тот, кто заставил бы её испытать те же чувства, что она дарила другим. Принцесса даже знала его имя – Бродяга. Она с радостью бы приняла от него любовь и боль, страдание и наслаждение. Она с нетерпением ждала того момента, когда и её сердце забьется в ритме с другим.
Но до встречи было еще далеко, и Принцессу пронизывал адский холод, тогда она отправлялась на поиски очередной игрушки, любовь которой ненадолго согревала её…
Магазин Чувств
— Здравствуйте! — поздоровался Молодой человек, войдя внутрь магазина, о котором недавно прочитал в рекламе.
— Здравствуйте! — приветливо ответила ему уже немолодая Продавщица.
— Скажите пожалуйста, а есть ли у вас Романтика? Мне нужно примерно 2-3кг.
— Романтика? — Продавщица удивилась. — Нет, такого товара у нас уже давно нет. Вы наверное о нас в Интернете прочитали, да?
— Да, — кивнул Молодой Человек. — Но там было написано, что у вас должна быть Романтика.
— Это только в online-магазине, — согласилась Продавщица. — У нас этот товар редко пользовался спросом. Обычно те, кому она нужна, заказывают её по Интернету, это и анонимно и по городу с ней идти не надо.
Красивые сказки о любви и романтике- Разве люди стыдятся того, что хотят Романтики?
— Не знаю. Девушки ещё не так этого стесняются, а вот Мужчины…
— Странно.. — задумался Молодой Человек.
— А Bы, наверное, Студент Гуманитарных Наук, Писатель или Поэт? — Продавщица внимательно рассматривала Молодого Человека.
— Нет. Я Простой Молодой Человек. — Скажите, а что вы мне можете предложить вместо Романтики?
— Так-так, посмотрим, — Продавщица стала осматривать полки. — Есть, например, Вдохновение. Так как оно быстро выветривается, то лучше его открытым на держать, а использовать всё сразу.
— Да, пожалуй, не откажусь. — согласился Молодой Человек. — Скажите, а какой товар пользуется у вас сейчас наибoльшим спросом?
— А спросом у нас пользуются такие товары, как Юмор, Гордость, Тщеславие, Цинизм, Скепсис, Ирония, Вера…
— А как же Любовь?
— О, Любовь во все времена невероятно популярна и всегда пользуется большим спросом.
— И сколько же она стоит?
— Очень-очень дорого. Любовь — это сильное светлое чувство, сильно концентрированное, и продаётся граммами. Вообще-то у большинства она есть ещё с рождения, но люди её не ценят, и растрачивают её, так и не познав всей её прелести. А у некоторых людей она остаётся, она у них растёт и увеличивается, и тогда люди могут дарить друг другу Любовь. Вот вам, Молодой Человек, вам когда-нибудь дарили Любовь? -Продавщица мечтательно закатила глаза, видимо, вспоминая свою молодость. — Это так чудесно, когда дарят Любовь. Сразу чувствуешь себя всесильным и счастливым, Любовь наполняет тебя всего, это так волшебно!
— Наверное я ещё слишком молод. Мне ещё никто никогда не дарил Любовь и я тоже никому её не дарил. После ваших слов мне кажется, что я так ешё и не познал этого чувства, хотя пару минут назад думал совсем иначе.
— Всё у вас впереди… Главное не растратить её раньше времени.
— И что же, многие у вас покупают Любовь? — продолжал расспрашивать Молодой Человек.
— Да как сказать. Я ведь уже сказала, что она продаётся граммами и стоит очень дорого. Вот наша промышленность и придумала, чтобы каждый мог себе позволить любовь, продавать её со всякими добавками. А добавки мало того, что очень негативные, они часто и плохого качества. За то стoит такой «экономный» пакет намного дешевле и раскупается чаще.
— Какие же это там вредные добавки? — усмехнулся Молодой Человек.
— Да самые что ни на есть вредные. Любовь и Ненависть, Любовь и Ревность, Любовь и Презрение, и т.п. Такие добавки сами по себе не продаются, Слава Богу, на них отдельно ещё нет покупателей. А так как это тоже естественный товар, он тоже должен быть распространён среди людей. Многие на эту уценку клюют. Молодые джигиты, например, выбирают самую нестрашную на их взляд добавку — Ревность. Ну а потом убивают на этой почве своих жён и невест.
— Но ведь это не их вина. Ведь если чистую консистенцию не можешь позволить себе купить, приходится выбирать, так сказать, из низшего сорта.
— Нет, Молодой Человек, я ведь вам чуть не забыла сказать самое важное. Любовь не обязательно покупать, её можно вырастить в себе. Я уже говорила, что она есть у большинства уже с рождения, и что многие её растрачивают на просто так. Но, как говорится, земля помнит, что вырастила. Так же и у нас внутри всегда остаётся то крошечное семечко Любви, которое, если за ним ухаживать, поливать, и убивать сорняки, может вырасти до большого сильного красивого цветка. Просто не все люди в это верят, у многих нет на это достаточно Терпения или Надежды. Итак, Молодой Человек, вы решились на что-нибудь?
— Да, конечно, — улыбнулся он в ответ. — Мне, пожалуйста, 2кг Вдохновения и по килограмму Терпения, Веры и Надежды для удобрения моего семечка Любви. Спасибо вам большое. До свидания!
Автор сказки Boshena Kaiser
Зимняя сказка
С утра падал снег. Медвежонок сидел на опушке леса на пеньке, задрав голову, и считал, и слизывал упавшие на нос снежинки. Снежинки падали сладкие, пушистые и прежде, чем опуститься совсем, привставали на цыпочки.
Ах, как это было весело!
Русские сказки про любовь»Седьмая»,- прошептал Медвежонок и, полюбовавшись всласть, облизал нос. Но снежинки были заколдованные: они не таяли и продолжали оставаться такими же пушистыми у Медвежонка в животе.
«Ах, здравствуйте, голубушка! — сказали шесть снежинок своей подруге, когда она очутилась рядом с ними.- В лесу так же безветренно? Медвежонок по-прежнему сидит на пеньке? Ах, какой смешной Медвежонок!» Медвежонок слышал, что кто-то в животе у него разговаривает, но не обращал внимания. А снег все падал и падал. Снежинки все чаще опускались Медвежонку на нос, приседали и, улыбаясь, говорили: «Здравствуй, Медвежонок!»
«Очень приятно,- говорил Медвежонок.- Вы — шестьдесят восьмая». И облизывался.
К вечеру он съел триста снежинок, и ему стало так холодно, что он едва добрался до берлоги и сразу уснул. И ему приснилось, что он — пушистая, мягкая снежинка… И что он опустился на нос какому-то Медвежонку и сказал: «Здравствуй, Медвежонок?» — а в ответ услышал: «Очень приятно, вы — триста двадцатая…»
«Лам-па-ра-пам?» — заиграла музыка. И Медвежонок закружился в сладком, волшебном танце, и триста снежинок закружились вместе с ним. Они мелькали впереди, сзади, сбоку и, когда он уставал, подхватывали его, и он кружился, кружился, кружился…
Всю зиму Медвежонок болел. Нос у него был сухой и горячий, а в животе плясали снежинки. И только весной, когда по всему лесу зазвенела капель и прилетели птицы, он открыл глаза и увидел на табуретке Ежика. Ежик улыбался и шевелил иголками.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Медвежонок.
— Жду, когда ты выздоровеешь,- ответил Ежик.
— Долго?
— Всю зиму. Я, как узнал, что ты объелся снегом — сразу перетащил все свои припасы к тебе…
— И всю зиму ты сидел возле меня на табуретке?
— Да, я поил тебя еловым отваром и прикладывал к животу сушеную травку…
— Не помню,- сказал Медвежонок.
— Еще бы! — вздохнул Ежик.- Ты всю зиму говорил, что ты — снежинка. Я так боялся, что ты растаешь к весне…
Маленькая сказка о любви
Когда-то я уже рассказывал вам о том, какие удивительные приключения случаются порой с игрушками в их реальной, волшебной жизни. А недавно мой друг Непоседа поведал мне ещё одну такую историю, лишь подтвердившую мое мнение, что порою наша с вами жизнь намного беднее игрушечной. Или мы сами её такой делаем. Впрочем, судите сами.
Сколько он себя помнил, за спиной всегда были вагоны. Такой маленький аккуратный составчик из двух пассажирских и одного товарного. Пассажирские вагоны были очень красивого темно-зеленого цвета с маленькими белыми надписями и стеклянными окошками, а товарный — темно-коричневый, словно бы из дерева и с одной большой дверью. Как только железную дорогу включали он сразу начинал крутить все свои колеса и резво тянуть за собой эти три вагончика.
Он бежал впереди них потому, что сам был Паровозом. Эдаким черным, с большими красными колесами, блестящими шатунами и просторной кабиной — маленьким игрушечным Паровозиком. Он очень любил свою работу и с удовольствием таскал вагончики туда, куда приказывали. Правда иногда приходилось туго — то товарный перегружали, то в гору ползти, но Паровозик всегда справлялся и никогда не жаловался. Да и интересно ему было, ведь Хозяин непрерывно расширял дорогу добавляя все новые и новые участки рельсов, стрелки, мосты, переезды и прочее, прочее, прочее. Ему было интересно играть, а Паровозику следить как день за днем увеличиваются его владения и прибавляется ему работы.
Однажды, проснувшись и почувствовав как по рельсам побежал живительный ток, Паровозик весело загудел и поехал вперед. Но за первым же поворотом даже остановился от удивления, а такое с ним случилось впервые в жизни,- прямо перед ним была настоящая станция! С вокзалом, несколькими путями, депо и вагонами. Вот это да! Паровозик даже подпрыгнул от радости и рванул на станцию. Ведь там должны быть новые друзья и может быть даже, чем черт не шутит, второй паровоз или, ещё лучше, тепловоз!
Но едва он подогнал свой состав к перрону, как вагоны быстренько отцепили и кто-то укатил их, оставив его одного. Он сначала даже обиделся, но потом сообразив, что укатить их мог только кто-то из своих, призывно загудел. С другого конца станции раздался ответный свист. И радость переполнила Паровозик — теперь-то он не будет так одинок на этой большой дороге, наконец и у него появиться настоящий друг. Друг, вместе с которым, сцепившись намертво стальной хваткой, они будут тянуть свой состав вдвое быстрее или вдвое тяжелее. Но тут его отвлекли от этих приятных мыслей — подавали новый состав.
Не известный друг осторожно толкал вагоны, стараясь не ударить его в момент сцепки. Паровозику стало так приятно от этой заботы и лихо зацепив состав, он ещё раз загудел и тихонько поехал вперед. Он специально тронулся не спеша, в надежде на то, что тот кто толкал вагоны, отцепившись, может обогнать его по боковой ветке. Так и случилось! Сзади раздалось чье-то веселое заливистое гудение и его обогнала маленькая юркая Дрезина. Правда Паровозик сначала расстроился, он-то надеялся на что-нибудь помощнее, ну хотя бы маневровый, а тут… Но, глядя на эту проворную Дрезину ловко снующую туда-сюда между вагонами и деловито растаскивающую их по путям, он невольно улыбнулся.
А улыбнувшись заметил яркие кокетливые надписи на Дрезине, маленькую ладную кабинку лихо сдвинутую набок и множество других мелочей из которых мы все, вообщем-то, и состоим. И покидая станцию Паровозик уже с теплотой думал об этой малышке, которая одна управляется с таким хлопотливым хозяйством. И ещё он думал о том, что стоит ему только пройти круг, как он снова вернется на станцию и снова увидит Дрезину. А там, всяко бывает, может быть ему удастся и заговорить с нею. И он проворно помчался вперед оставляя позади игрушечные километры да стук колес. Но когда он, наконец-то прошёл весь круг выложенный Хозяином, и подъехал к перрону, все повторилось как и в первой раз. Дрезина подъехала сзади, осторожно отцепила один состав и, отогнав его в депо, бережно подцепила другой.
И опять лишь на выезде со станции они увидели друг-друга, только теперь первой загудела Дрезина. Так и повелось с тех пор — круг с составом за плечами, небольшая передышка и краткий миг встречи, после которой опять круг. И со временем Паровозик стал замечать, что ждет этого последнего мига отъезда со станции со все большим и большим нетерпением. Поначалу он удивился и преписал это ощущение скуке, больше-то поболтать не с кем, не с вагонами же безмоторными разговаривать! Но потом, когда Дрезина стала притормаживать, обгоняя его, и они, познакомившись, могли даже весело болтать между собой какое-то время, Паровозик понял что виной этому была совсем не скука. Потому, что расставшись с Дрезиной он сразу же начинал ожидать следующей встречи. И ничто не могло отвлечь его от этого сосредоточенного ожидания подчинявшего себе все остальное. Вагоны даже стали жаловаться на Паровозик, что он перестал притормаживать на поворотах и от этого их нещадно трясет. А тут уж сами понимаете, от такой езды и до беды недалеко.
И она не заставила себя долго ждать. Правда я не знаю точно беда ли то была или счастливый случай. В один из своих бесконечных кругов Паровозик не заметил, что на новом участке разошёлся один из рельсовых стыков. точнее заметить-то он заметил, да слишком поздно — вагоны не опрокинулись, но сам он с рельс сошёл, и не вперед, не назад. И такая катавасия чувств на него накатила — и больно (А ну-ка, попробуйте-ка ногой об стену, да со всего размаха, да со всей силы; что больно? То-то же!), и стыдно (Сколько лет таскал эти чёртовы вагоны и хоть бы что, а тут!), и обидно (Ведь не старый ещё, а так в лужу сесть!). И за их круговертью он даже не сразу сообразил, что вагоны уже убраны и к нему, чтобы помочь вернуться на рельсы, приближается Дрезина.
А увидев это он даже замер на миг, едва топку не погасил. Паровозик весь дрожал от напряжения, мысли смешались в какой-то один плотный клубок. Ведь они с Дрезиной даже никогда не разговаривали вволю, а тут такое… И потом, если он спешил к ней на станцию, то это ещё совсем не значит, что она его там с нетерпением ждала. Хотя в это так хотелось верить. И не зная что сделать и что сказать он лишь потупил глаза и смущенно прогудел: «Я тут это… Ты уж извини.»
— Ты не ушибся? Бедненький, не бойся, я помогу тебе! — неожиданно нежно прозвучало в ответ. — А я как почувствовала, что-то не то, ты ведь ещё не разу не опаздывал на свидание.
И главное даже не в том, что она сказала «свидание», а в том, как смутилась и покраснела произнося это слово. Бесшабашная радость и веселье захлестнули Паровозик: «Свидание! Значит для неё наши встречи тоже были свиданиями!» И ему стало так легко и свободно, что он загудел на всю округу.
— Тише, тише, оглушишь, ну что ты…
Паровозик смутился, но увидев всё понимающую лукавую улыбку Дрезины засмеялся и взглянул ей в глаза. Они впервые были так близко друг к другу, лицом к лицу, глаза в глаза. И этот взгляд сказал им все. И о бессонных ночах в ожидании встречи, и о сжигаемых в топке километрах, разделяющих их. Он рассказал о томительной тишине станции, когда затихнет эхо от последнего гудка удаляющегося Паровозика и жизнь концентрируется в станционных часах. И как ужасно медленно ползет их стрелка, и как несносны и нахальны бывают эти вагоны и платформы. Ещё они узнали что, оказывается, хотят поговорить друг с другом об одном и том же, и что впереди у них, даже не вериться, долгая дорога на станцию, которую они проедут вместе. А это значит, что они успеют поболтать о стольком, что просто дух захватывает. Они впервые прикоснулись друг к другу и словно какая-то искра вспыхнула между ними в этот момент.
А потом, потом Дрезина надрываясь изо всех сил тянула Паровозик обратно на рельсы, а тот, упираясь что было мочи, помогал ей. Казалось, что у них ничего не получиться, казалось, что это просто невозможно, но тогда не будет и их совместного пути на станцию! От этой мысли Паровозик так рванулся вперед, что только искры посыпались из-под колес и он вмиг оказался на рельсах и даже Дрезину толкнул. От неожиданности она покачнулась, но Паровозик успел подхватить её и крепко прижать к груди. Она вздрогнула и притихла, прильнув к нему. Так они и поехали на станцию. Тогда-то Паровозик и понял впервые, что такое настоящее счастье. И даже не надо было ни о чем говорить, просто ехать вот так и все.
А потом наступили чёрные дни. Вслед за первой станцией на дороге появилась вторая, а кроме неё ещё фабрика, поселок и, самое главное, несколько новых современных тепловозов. И беда была даже не в том, что новички были красивы и быстры, а в том, что теперь Паровозик перевели работать маневровым на новую станцию. И только изредка ему поручали таскать грузовые составы на фабрику и обратно. Он с нетерпением ожидал этих рейсов, потому что по пути проезжал мимо старой станции и мог хоть издали увидеть Дрезину. Они всегда долго-долго гудели приветствуя друг друга, да только много ли скажешь на таком расстоянии, да ещё крича на весь мир. «Я люблю тебя!» — это понятно, но это лишь малая крупица того, что переполняло их!
И однажды, после особенно длинной и темной ночи Паровозик не выдержал и презрев все семафоры и стрелки, бросив все свои дела помчался на старую станцию. Он шёл на всех парах, потому что понимал — времени у него в обрез. За непослушание накажут и может быть после этого он уже никогда в жизни не увидит Дрезину. Казалось, он выжимал из себя все что возможно. Но он ошибался. Паровозик понял это, когда внезапно услышал такой милый и родной его сердцу голос и увидел летящую ему навстречу Дрезину. Она тоже сбежала и ехала к нему! Паровозик и не подозревал, что может нестись с такой скоростью.
Ещё немного и они встретятся! И эта мысль помогала ему не видеть красных сигналов и не слушаться уводящих в сторону стрелок. Это конечно было очень больно, не сворачивать, но впереди была Она. И Паровозик мчался все быстрее и быстрее. Даже когда неожиданно отключили ток, и все остальные тепловозы остановились и заснули, они с Дрезиной не подчинились. Я не знаю, что за сила помогла им, но они лишь убыстрили свой бег. Ничто не могло остановить их и они встретились. Лицом к лицу, глаза в глаза. Встретились и прикоснулись друг к другу.
Тому, кто видел это со стороны казалось, что они погибли, ведь осколки от этого столкновения разлетелись по всей квартире. Но мне доподлинно известно, что это был самый чудесный момент в их жизни, такой долгой и счастливой. А разве могло быть иначе, ведь в тот момент они соединились навсегда. Навсегда вместе. И никакая разлука не смогла больше разъединить их, отнять друг у друга, потому что именно в тот момент они стали одним целым, имя которому — ЛЮБОВЬ.
Осенняя сказка
Ярко желтый осенний лист, наконец, оторвался от ветки и начал медленно падать на землю.
— Я люблю тебя, — сказала она, но он не услышал. Потому ли, что не хотел услышать, или потому, что в этот момент мимо с шумом проезжал грузовик?
— Что, прости, я не расслышал?
— Я хочу сделать тебе подарок.
— Правда? Какой?
Ярко желтый осенний лист медленно опустился на землю прямо к ее ногам.
— Я подарю тебе вот это, — сказала она, поднимая лист с земли, — пусть он будет у тебя.
«Я вложу в этот листок всю свою любовь, может она перестанет мучить меня? Пусть он хранит ее».
«Зачем мне эта ерунда? Но не стоит ее обижать, это не хорошо».
— Спасибо, но что мне с ним делать?
— Не знаю, это теперь твой листок, делай, что хочешь, — вдруг как-то равнодушно сказала она.
Он просто сунул листок в карман: «Выброшу его, когда она уйдет».
— Ну, мне пора. Пока, — он действительно спешил: у него была назначена деловая встреча.
— Счастливо, — в ее голосе появились новые нотки, но он ничего не заметил.
Деловая встреча прошла весьма успешно. Он заключил очень выгодный контракт. «Даже не ожидал, что все сложится так удачно, но все получилось!» — он вертел в руках позолоченную ручку, которой только что подписывал бумаги. Ручка была очень красивой, только он не помнил, где он ее взял: она просто оказалась в его кармане как раз тогда, когда была ему нужна. Он сунул ручку обратно в карман. «Так, теперь домой привести себя в порядок, вечером надо быть на приеме у… Черт, мой лучший костюм все еще в химчистке. Да и вообще пора купить новый. Но у меня с собой нет кредитки… А вот же она. Как я мог забыть, что положил ее в карман?» — он достал из кармана золотистую кредитную карточку.
Он долго выбирал костюм: «Соотношение цена-качество не терпит суеты», — последнее время ему приходилось экономить. Сделав, наконец, выбор, он отдал кредитную карточку продавщице. Когда она увидела сумму на кредитной карточке, ее брови удивленно вскинулись, но она промолчала, а потом, подумав, спросила:
— Вы не хотели бы купить что-нибудь еще?
— Пожалуй, в следующий раз.
Она улыбнулась и отдала ему кредитку: «Богачи все со странностями, — подумала она, — он мог бы купить пять таких магазинов целиком, а выбрал этот скромный костюмчик».
Прием тоже прошел очень хорошо: «Даже не было скучно!». И уже дома, сидя за бутылочкой пива, он подумал: «Ну вот, теперь я могу отдохнуть. На сегодня все дела закончены. Сейчас, пожалуй, мне больше ничего не надо». В кармане у него лежал ярко желтый осенний листок. «А, вот ты где! Я про тебя совсем забыл!» — улыбнулся он, открывая форточку и выпуская лист на улицу. Ярко желтый лист стал медленно падать на землю.
Утром он не нашел свою вчерашнюю кредитку, не нашел своего нового костюма, да и позолоченная ручка тоже куда-то запропастилась.
Она шла по улице, и на душе у нее было совсем легко: «Как хорошо, теперь я свободна! Я еще смогу устроить свою личную жизнь, и все же, мне жаль, что моя любовь теперь не со мной. Это было такое прекрасное чувство. Может мне еще удастся хоть раз в жизни пережить подобное», — она улыбнулась яркому солнцу, ярко желтым осенним листьям, падающим на землю. Она больше никогда о нем не вспоминала.
Семнадцать белоснежных роз
Самый тихий летний вечер, самый холодный. Вечер, когда идёт дождь. Тучи закрывают небо и оставляют только маленьких луч солнца. День, когда ангелы спускаются на землю. День, когда ангелы могут чувствовать боль.
Она сидела на крыше высокого здания. Сегодня именно этот день, день, когда ей дозволено вспомнить своё прошлое, прожить заново минуты счастья и горя, и снова всё забыть с первыми лучами восходящего солнца. Сегодня она может вспомнить его… из-за которого стала ангелом, из-за которого она бессмертна…а она так хотела прожить человеческую жизнь, такую короткую, но такую интересную. Теперь она ангел…с прекрасными белыми крыльями и с сердцем внутри всего на один день, только она не чувствует боли — это привилегия Ангела. Нет ни боли, ни страха, ни любви, нет чувств вообще. И только один раз в год ангелам дозволено быть людьми с белыми крыльями за спиной.
Когда же это было? Когда она любила Его? На небе нет времени, нет дней, недель и годов. Там всё по-другому. Там так светло, только лиц там нет. А иногда идёшь, а мимо тебя проходит такой же ангел и тебе кажется, что ты его знаешь… но узнать этого не дано. У ангелов нет настоящих лиц.
Она стала Ангелом Грусти. Посещала людей в моменты грусти, печали и скорби. Помогала пережить их боль, забирала её себе, только ей не больно было, она ведь ангел, она не умеет чувствовать. Но как случилось так, что Его она помнила и берегла любовь к Нему глубоко в душе, и даже испытание из забвения не смогло убить её чувство. А один день в году ей позволено было вспомнить всё, и она доставала эту любовь из глубин души, и лелеяла её, как ребёнка. Проживала заново свою короткую жизнь. Смотрела на него и радовалась, что он живёт, что у него теперь есть семья, дети. Она умела читать мысли, ведь она была ангелом. Она знала, что он всё ещё помнит и думает о ней. Она видела как именно в этот день, день ангельской свободы, он шёл на кладбище и клал цветы на её могилу… Ведь этот день был днём её смерти… А он приходил, долго молчал, а потом тихонько плакал и молил, каждый раз молил о прощении. Ведь он даже не подозревал, что она простила его, простила ещё в день своей смерти. А когда ему было слишком больно и одиноко, она склонялась над ним и шептала слова любви ему на ушко, забирала его боль. Ведь она была Ангелом Грусти.
Безумная любовь двух душ. Сумасшедшая, безудержная любовь. Любовь, благодаря которой она стала ангелом.
Они договорились встретиться в 19-00 на их месте. Она пришла чуть позже, а его всё не было. Она его не видела, а он стоял в магазине напротив, цветочном магазине, покупал ей 17 белоснежных роз, засмотрелся на ней, не мог сдвинуться с места. А она всё больше переживала, боялась, что с ним что-то случилось, он раньше никогда не опаздывал. 17 белоснежных роз… Она хотела просто ему позвонить из таксофона на другой стороне улице, просто хотела узнать, где он и что с ним. Она переходила улицу, а он уже выходил из магазина, она увидела его и чуть замедлила шаг, улыбнулась, но на его лице застыл ужас… как это произошло… как для неё мгновения вдруг стали идти быстрее, чем для него, почему он не успел…но водитель машины не знал, как сильно они любили друг друга, как Он опоздал в первый раз в жизни, как Она побежала ему звонить. Алая лужа крови на асфальте, её улыбка на устах, его ужас в глазах и 17 белоснежных роз на красном фоне…
Каждый год он проживал всё это заново в тот день, когда она могла чувствовать. А она не могла забрать его боль, она так хотела, так хотела сказать, что сегодня она тоже чувствует, сегодня она тоже всё помнит. Она так хотела сказать, что теперь она стала настоящим ангелом, с белоснежными крыльями за спиной.
Каждый год он приносит 17 белоснежных роз к ней на могилу и плачет, тихо плачет, моля о прощении. Только он так и не узнает, что она его простила ещё тогда, в день её смерти, простила за опоздание.
Она сидела на крыше высокого здания, плакала и вспоминала его, открывала ему сердце и изливала боль. Белые-белые крылья за спиной послушно сложились в день ангельской свободы, в день, когда ангелы могут всё вспомнить и прожить свою жизнь в воспоминаниях. День, когда умирают ангелы. Она сложила свои белоснежные крылья и стрелой упала вниз, но крылья не раскрылись, не распахнулись как обычно, ведь сегодня день, когда умирают ангелы. В середине жаркого-жаркого лета идёт дождь, а на небе остаётся один луч солнца, ветер стихает, а на море штиль… так умирают ангелы… умирают в день своей свободы…
Каравелла
Говорят, много лет назад, во Франции жил молодой купец, который очень хотел найти свою любовь. Его звали Андре. У него был свой корабль, который достался ему от отца, тоже купца. На этой каравелле Андре отправлялся во все уголки земного шара. В Индию — за пряностями, в Америку — за табаком. А также Андре пытался найти свою любовь во всех странах, в которых он побывал.
Вы спросите, почему же молодой красивый парень, имеющий свой корабль, под парусами алого цвета — цвета нежного и романтического, не может найти свою любовь?
Ответ прост! Андре не пытался завоевать любовь девушек с помощью своего положения. Он искал искренность, чувства! Он хотел найти любимую, которая не обращала бы внимания на его имущество, а увидела открытую, любящую душу одинокого, романтичного парня.
Прошли года…
Андре стал намного старше. Но по-прежнему оставался одинок.
Когда каравелла приближался к портам, то все девушки уже знали, что это корабль Андре. И поэтому с большим интересом наблюдали за парусами на мачтах.
Они знали, что как только Андре найдет свою любовь, то корабль должен подойти к порту на всех парусах!
Но с каждым разом, как корабль подходил к городу, девушки с небольшим огорчением и затаенной надеждой, вздыхая, возвращались к своим делам. Так как каравелла по-прежнему шла под алыми, но не до конца раскрытыми парусами.
Вы, возможно, поинтересуетесь: Почему всех девушек волновала судьба этого человека, который, кстати, уже был, не так молод и красив как прежде?
Потому, что каждая девушка мечтала, что бы в нее влюбился Андре. Они видели добрую, преданную, романтичную, но в тоже время одинокую душу парня. И поэтому сочувствовали ему как лучшему другу. И испытывали надежду, что когда-нибудь Андре сможет сделать счастливой ту единственную, которую он так давно ищет.
Прошло еще много лет…
Андре состарился. Он был уже не в состоянии управлять своим кораблем с прекрасными, но приспущенными алыми парусами.
В один из осенних дней, он поставил свой корабль на якорь в Марселе. И сошел с трапа на землю. Больше никогда не поднявшись на палубу своего верного и одиноко спутника.
Андре закончил свою жизнь в одиночестве.
С тех самых пор, его корабль стал символом для людей, которые ищут свою любовь.
Прошли века…
Корабль пережил шторм, его поглотило море. Потом вода отступила. И мачты корабля снова появились над поверхность океана. Но каравелла была уже полностью покрыта песком…
Легенда также гласит:
Когда люди всей земли обретут свою любовь, когда на земном шаре не будет зла, ненависти, корысти и обмана, тогда корабль оживет, символизируя тем самым душу Андре, которая обрела любовь.
И песок осыплется с корабля. Мы сможем увидеть новый символ — символ мира и любви.
Каравелла любви поплывет к звездам. И тогда на небе зажжется самая яркая звезда. Звезда — Любовь!
Три поцелуя
Здравствуй! Твоя ладошка сжата моими пальцами. Я специально взял тебя за руку. Я сегодня поведу тебя… Вижу, что ты уже чувствуешь необыкновенность этого вечера…
Твоя улыбка пробежала по стёклам окон оранжевыми огоньками. Наверное, я никогда не узнаю, как ты можешь оставаться такой величественной, серьёзной, озорной, романтичной и смешливой одновременно. Видимо тебе потому и удаётся сорвать с неба облачко и положить мне за шиворот, когда я становлюсь уж слишком озабоченным… Я поведу тебя… Знаешь ли ты, что голубое небо, переплетаясь с зелёной листвой, падает в озеро, когда лучи заката пробегают по листьям в пугливом ожидании сумерек? Вот потому и выпадает роса. Тебе нравится? Вот туда мы и пойдём. Только мне нужен твой поцелуй, иначе ничего не получится.
Мы пройдём по улицам этого города. Смотри, уже разбегаются в разные стороны улицы, будто лучи солнца сквозь грозовую тучу. Ты возьмёшь на руки кошку городских крыш, вслед тебе побежит собака серых тротуаров, на спине которой пристроятся квартирные хомячки, морские свинки и одуревшие от свободы канарейки счирикают тебе песню довольных воробьёв. Дома, мимо которых ты пройдёшь, забудут своих архитекторов и серую окраску облупившихся воспоминаний. Они нашепчут тебе сказку старенькой дремоты и забытых снов. Крыши сбросят тебе капли весеннего дождя и детские леденцы из сосулек, сорванные лепестки осенней пряности укроют твою мечту тёплым одеялом. Ты уже запуталась в улицах и не знаешь, по которой идти? Поцелуй меня, и ты сразу вспомнишь, куда ведет тебя твоя дорога.
Ну вот мы и пришли. Да, путь всегда кажется трудным, когда он впереди. А когда ты пришла, то он кажется наивным, лёгким и незначительным. Разбежались зверюшки, унося всё, что ты называла собой. Ты не веришь, тебя учили иначе, но именно здесь небо переплетается с землёй, и именно здесь мы, наконец, можем встретиться. Но это произойдёт, если только ты забудешь то, что называла мной. Поцелуй меня и твои воспоминания перестанут называть меня по имени.
Теперь всё правильно. Теперь ты всё знаешь сама. Но обязательно найдётся кто-то, который скажет: «Это неправда! Этого не существует! Ты всё это придумала сама!». Но какая нам теперь разница?
