Избитый вопрос
– Я у тебя мужчина первый?
– Конечно, да простит Христос
Мужчины действуют на нервы
За одинаковый вопрос!
Граф, в чине контрадмирала,
Когда хлебнул уже немало,
Позвал звоночком адьютанта,
Молоденького лейтенанта.
– Когда я выпью, то людей
Учу всей мудрости своей.
Я знаю множество всего…
Давай, спроси меня чего!
У вас жена – краса и сдоба,
Ну очень милая особа,
Прекрасно все – и взгляд, и стать,
Ну, просто глаз не оторвать.
А вы при ней… и гувернантку,
Служанку и официантку,
И приживалку и портниху,
И ключницу и повариху…
Да, что считать мне, ваша честь –
Их просто всех не перечесть!..
Хитро взглянув на адъютанта,
Велел граф вызвать коменданта.
– Так вот, мой братец капитан,
Запри–ка юношу в чулан.
И подавай недельку ты
Ему на харч одни торты.
Когда же он, с теченьем дней,
Запросит черных сухарей,
Тогда поймет, ядрена вошь:
Лишь на тортах – не проживешь!
Вот сидит эстонец – знатный рыболов,
Весь сосредоточен и не тратит слов.
Вдруг, остервенело бьется поплавок –
Золотая рыбка села на крючок.
И по русски молвит:
–Отпусти, молю!
Я любую просьбу выполню твою.
Ну, а он – за хвостик рыбку ту берет,
Золотой головкой об колено бьет,
И такую рыбку трижды он ловил,
И остервенело об колено бил.
Вдруг, молчун промолвил:
–Бил и буду бить–
Ничего по русски рыбкам говорить
– Мурашки аж от близости от нашей
По телу… –Подожди чуть–чуть, не надо.
Вот только не хватало нам мурашек…
Я не забыл ещё трихомонады.
Вот официантка к столику идет
Там, где посетитель с нетерпеньем ждет.
–Вы нас извините – просто аж беда,
Вы чуть запоздали – кончилась еда.
Первого немного, но одна лишь слизь.
Ну. а на второе – хоть сама ложись!..
Аппетит на пищу сразу приутих
–Первого не надо! Только два вторых!
Звоню подруге. Трубку снял папаша.
Я, оробев слегка: –А можно Дашу?
– А спрашивает кто? Потенциальный тесть
Внезапно мне глаза раскрыл. В натуре!
Кто спрашивает мненье каждой дуры!?
– Чтоб у меня была сегодня ровно в шесть!!!
Отзыв
Говорит жена: «Уже час ночи!
Выключай же Интернет! Нет мочи!»
Отвечаю ей: «Ты погоди!
В Интернете стих я смог найти.
И, представь, не чей–нибудь, а свой.
Я в него зарылся с головой:
Ведь о нём тут славный отзыв дан.
Отозвался критик Айдинян.
А к тому же, искуссвовед,
Заявил, шо я – балшой пает!»
Поп ремонтирует забор,
Поваленный зимой,
А рядом вертится пострел
Все время под рукой.
Ему прохожий говорит:
– Ты, по всему видать,
Хорошим плотником, малец,
Решил в грядущем стать?!
– Не! Я услышать бы хотел
Что поп произнесет,
Когда по пальцам молотком
Себе он попадет!
Что есть с@кс
Раз с инженером спорил кто–то:
Возможно ль с@кс назвать работой.
«Нет, – тот в ответ ему твердит,–
Ведь главный агрегат стоит!»
Тогда, возможно, с@кс – искусство?
Он в людях пробуждает чувства.
Но тут вмешался в разговор
Давно всё знающий актёр:
«В искусстве лучшие моменты
Срывают гром аплодисментов.
К тому же, кто мне даст ответ,
Где зрители? Их тоже нет!»
«С@кс – это сложная наука.
Но только вот какая штука,–
Раздался голос оппонента,–
Профессор в ней слабей студента!»
С@кс, полагали искинИ,
Болезни временной сродни.
Но где же видано такое:
Заболевают сразу двое.
И исчезает та зараза
Внезапно. В норме – оба сразу.
P.S. Кто в этом деле очень спор,
Продолжить может разговор.
Но я хотел бы попросить
На личность не переходить..
В кинотеатре.
Девушка кино смотрела,
Подруга рядом с ней сидела.
Справа от нее – маньяк.
Подруга шепчет: «Вот чудак!
Парень, что сидит со мной
Мастурбирует рукой!»
Девушка же: «Боже мой!
Не смотри, он ведь больной!»
А подруга шепчет ей:
«Так он работает моей!»
В Германии закон, как ровная стезя:
Нельзя там то, чего нельзя.
Жить в Англии совсем не сложно:
Там можно все, что только можно.
Французов донжуанами зовут не зря:
Там можно то, чего нельзя.
И лишь у нас жить надо осторожно:
Тут даже то нельзя, что можно.
Вот за покойницей идет
Один мужик с цветами.
К нему знакомый пристает
Со скорбными словами:
– Жену хоронишь, старина?
Сочувствую как мужу!
Ах, только теща? Не жена?
И это, брат, не хуже!
Афиша
Ждем вас на спектакле века:
«Сотворенье человека»,
Представление в двух актах
Два часа и без антракта!
Аист
Сынок с матерью сидел,
Про аиста узнать хотел:
«Ребенка как приносит в дом?
Что он делает потом?»
– На боку потом лежит,
Отвернется и храпит.
Пишу – и за строкой бежит строка.
На небосклоне тему ищут очи.
Да, тучи – это те же облака,
Но только жизнью недовольны очень.
Три малые крохи о чем–то шептались,
Отчаянно спорили и припирались.
И все же решились у бабки спросить:
– Бабуля! Ты можешь ребенка родить?!
– Ну и времена! Вы чего в самом деле?
Да где мне родить! Ишь чего захотели!…
Услышав ответ, отбежали в сторонку…
И гордо сказала тут кроха–девчонка:
– Ну! Что? Убедились теперь наконец?!
Права я была – наша бабка самец!
Говорят, что…
Феминистки своими «заходами»
Метрострой доконали уже.
И теперь над метровскими входами
Вместо «М» будет гордая «Ж».
Послушай, Джон,
Пойди в салон,
Скажи без мата тем артистам,
Придуркам тем, парашютистам,
Чтоб темперамент свой уняли –
На землю прыгать перестали,
Чтоб все они уразумели,
Что мы, покуда. Не взлетели.
Дети в хату забежали:
– Мам! У нас на сеновале
Мы вот только что видали
Голых бабу с мужиком.
– Не берите близко к сердцу,
Может некуда им деться,
Забежали вот погреться,
Чтоб не быть под дождичком.
То, видать, чужие люди,
А от нас ведь не убудет.
Ну, а дети продолжают,
Распаленные вконец:
– Баба – точно что чужая,
А мужик – то наш отец!
