А на дыбе не сплетничают. На дыбе все откровенны. Как дети.
В России трудно работать: дороги ужасные, в этой стране гибнет любая здравая мысль…
Вице-канцлеру не положено говорить так много комплиментов.
Всем нужен бог, всем! Но не всякий может помолиться: грехи не пускают.
Вы богаты? У вас много душ? — Я богат, но душа у меня только одна, и она принадлежит вам.
Желание у нас одно: служить России.
Жизнь наша принадлежит Родине, но честь — никому!
Искусство — общее достояние.
Латынь при твоем телосложении — яд.
Любовь — это последняя спица в политической колеснице.
Молодость-молодость, пора нехитрых желаний…
Мы еще поговорим в полный голос, господа.
Не заведешь кота — самого заставлю мышей жрать.
Ни минуты для личного счастья, все отчизне.
Он очень плохо выглядит последнее время… — Он очень плохо выглядит последние пятьдесят лет, однако это не мешает ему морочить нам голову.
Париж любит победителей.
Плоть и кровь — это темница души, в которой она томится и страждет искупления вины.
По-видимому, Россия по-прежнему держится на честных… дураках.
Пьяный проспится, дурак — никогда.
Свои собаки дерутся — чужая не мешай.
Там господин… французы они, очень просят принять.
Только не обмани сам себя.
Тот враг безопасен, который уверен, что держит тебя в руках.
Трудно иметь дело с молодыми: их ходы нельзя предугадать.
Чего не обещаешь противнику во имя великой цели.
— Я влюблен. — Опять?! — Нет, это совсем другое.
Я замечаю в вас некоторую непокобелимость… непоколебимость к авторитетам, господин капитан.
— Я медик. — Вот именно. А медик не должен быть злым. Занимайтесь медициной, а не политикой.
Я хочу, чтобы меня судили не современники, а потомки.
